| |||
Четверть века назад ушел Элвис Пресли, но дело его живет. Из всех персонажей мирового шоу-бизнеса почему-то именно Пресли вызывает во мне самые теплые чувства. Какой-то он очень близкий. Родной практически, хотя родственников у меня в Америке нет. Чем это вызвано, я объяснить не могу. Но у меня есть ощущение, что Элвиса Пресли постоянно хотят у нас отобрать, обкорнать его, лишить живой жизни, и время от времени мне даже кажется, что он нуждается в нашей с вами защите. Впервые Пресли исчез в конце пятидесятых, спустя всего каких-то пять лет после того разгрома, который он учинил в мировом масштабе: ни с того ни c сего взял да и ушел в армию, а когда вернулся, настало уже совсем другое время. Потом, во второй раз, 16 августа 1977 года, он умер физически. С тех пор и до сегодняшнего дня образ Пресли продолжают методично сводить к двум-трем ужимкам, которые можно дважды в год — в дни его рождения и смерти — использовать в скупом информационном сообщении. «Его движения бедрами сводили Америку с ума... Фильмы с его участием имели необычайный успех... Его называли Королем рок-н-ролла...» — и прочая пурга. Бодро оттарабанив эту штамповщину, очередной диктор уткнется в свою бумажку и произнесет, наконец: «А теперь о погоде». Врешь, собака. Теперь будет о Пресли. В Советском Союзе Пресли никогда не окружала массовая любовь. Битлов любили. «Queen» любили. Это было довольно легко, как легко любить теплую лунную ночь или шум морского прибоя — неизбежные вещи, к которым большинство людей в течение всей жизни привыкает. К Пресли привыкнуть нельзя. Пресли — это всегда вызов. Даже на физическом уровне: потрясти костями — натурально, это вызов на танец, в котором — на минуточку — около 80 не самых простых движений. Следовательно, всем, у кого уже было нагуляно мало-мальское бюргерское брюшко, эта музычка в каком-нибудь глухом одна тысяча девятьсот пятьдесят девятом была, в прямом смысле, как нож — по сердцу, и по другим частям тела. Информация об угрозе брюху поступала в кору головного мозга, и вот рука какого-нибудь очередного товарища Суслова выводила дрожащей рукой: «От саксофона до ножа — один шаг!» Это была не классовая ненависть — это было подсознание. Эту же скрытую угрозу ощущали и все мои нервные соседи, и все мои спящие на ходу коллеги, и громоздкие лифтеры, и тумбообразные бабки на скамеечке у входа. «ГРОМКО!» «Почему так громко?!» — ворчали они, а также произносили многие другие нехорошие слова. Они, конечно же, врали: дело было вовсе не в шуме. Дело тут было даже не в ритме, а в ощущении свободы, легкости, полета — бешеном, всепобеждающем, который приносит радость только тому, чья жизнь еще имеет право называться жизнью. Тем, для кого этот магический круг был недоступен, оставалось только выкрикивать в пустоту: ГРОМКО! И при этом врубать свою неторопливую, вечную, непобедимую «Мурку», в такт которой можно только наливать и опрокидывать. Таким образом, дорогой читатель, между теми, кто слушал Пресли, и теми, кто его не переносил, всегда существовала огромная пропасть. Любить Пресли можно было только индивидуально, лично, в себе, если хотите. Странно, но в Элвисе, в этом лучшем произведении массовой культуры, в отличие от других певцов, не было ни капли пошлости, той самой пошлости, которая почему-то считается необходимой для человека, отдающего себя на съедение почтенной публике. Отсутствие пошлости — это чувство меры, такта, пропорции... Дрожание, которое Элвис привнес в рок-н-ролл, — на самом деле идеальное балансирование между безудержной, победительной мужской радостью и какой-то совершенно детской печалью. Однако в Элвисе мужское и детское сочетались каким-то особенно непостижимым, обольстительно-пропорциональным образом. В нем не было эдакого мужланного, жлобского начала, но и инфантилизмом он не страдал. Никто, кроме Пресли, не сумел бы пройти по этой узенькой тропинке между двумя поведенческими штампами. Именно поэтому другие становились легендами рок-н-ролла или эстрады, а вот Пресли — героем песенного искусства вообще. Не верьте тому, кто скажет вам, что Элвис сегодня никому не нужен. Когда массовая культура зайдет в окончательный тупик (а это скоро случится), ей придется вернуться к истокам, к личностному, а не к усредненному началу. В современном шоу-бизнесе не человек диктует свои правила — сам шоу-бизнес задает ему нужный формат. Современная эстрада идет от общего, а не от индивидуального, подгоняя, втискивая, таким образом, неотесанный живой предмет в железные рамки стандарта. В этом главное отличие нынешней эстрады от той, 50-х годов, тон которой задавал Пресли. Вот вам первейший, главный урок той эстрады — ищите личность, субъективного человека, а все остальное приложится. Искусственно выращенные современные герои не живут долго: они быстро вырабатывают ресурс. Три, пять лет — не более. С Пресли такой номер не проходит. Это подтверждается не какими-то моими личными хотениями, а опытом продажи Элвисовых дисков. Несмотря на желание сделать из Пресли дорогую копию, втиснуть его в мифологические и прочие рамки, он не поддается даже посмертной дрессировке и время от времени шокирует специалистов из социологических агентств. С продажами Элвисовых пластинок вот уже двадцать лет творится нечто необъяснимое: примерно раз в два-три года и без того стабильно высокое количество продаваемых дисков Пресли дает резкий скачок вверх. Его нельзя объяснить никакими маркетинговыми расчетами. Совсем недавно, в июне, его песня «A Little Less Conversation» в 18-й раз оказалась на первом месте британского хит-парада, побив тем самым даже битловский рекорд... Мистика какая-то... Говорят, он до сих пор где-то скрывается, изменив облик до неузнаваемости. Чепуха, все гораздо проще.
Мы ведь — люди, и не можем всю жизнь питаться одними суррогатами. Получать удовольствие от Элвисовых песен может только человек, привыкший к натуральной пище, эмоциям и чувствам. К естественной жизни. К тому, что уже позднее, в советском роке, было точно определено фразой — «делать движение любви». При этом образование, убеждения или род занятий уже совершенно не имеют значения. И вес тела, в конце концов, ни при чем — был бы вес в голове, было бы сердце на месте... Пресли возвращает нас к подлинной жизни даже из седой глубины 50-х, когда над человечеством еще не затевали новый, корпоративный, чудовищный эксперимент. Ныне нас опять хотят загнать в одно общее большое стадо, под монотонный ритм современной музычки, но все хитроумные чары разбиваются от одного Элвисова пронзительного глубокого голоса, от одного проигрыша в «Тутти-Фрутти» — вот она, наша новая «Марсельеза»! Никакой продюсер или корпоративный урод, никакой ожиревший мозг не сможет переварить нас до тех пор, пока ерзает наша пластинка с «Люби меня нежно» — простой, даже примитивной песенкой, которая тем не менее живее любого сотворенного компьютером «хита», от которого через пару лет не останется и кучки пепла. Начинается великое долгое противостояние между приверженцами натуральной и искусственной жизни, между теми, кто еще чувствует себя людьми, и теми, чья жизнь сведена к исполнению заданных функций. Хватайте диск с Элвисом — вот наше оружие. Так победим.
|
